Криминология на телевидении: искаженное изображение в средствах массовой информации реалий криминологии

КрэйгХани и Джон Манцолэти (Craig Haneyand John Manzolati)

Двадцать миллионов американцев наблюдают на экранах своих телевизоров, как атлетического телосложения лейтенант полиции ведет напряженный разговор с прокурором округа о деле, поставившем муниципальную полицию в тупик.

— Кто-то же должен остановить этого психа, прежде чем он снова начнет убивать людей.

— Конечно. Только мы должны оставаться в рамках закона. Ваши парни не должны давить на свидетелей только потому, что им кажется, будто свидетели что-то скрывают. Обождем, пока судья составит свое мнение об этом деле.

— Но кто-то же должен защищать людей от подобных тварей. Если человек хватается за пистолет, его уже не остановит ни один закон в мире. Это могу сделать только я или кто-либо похожий на меня. И, знаешь что? Я остановлю его, чего бы мне это ни стоило.

Все происходит примерно таким образом. За последние пятнадцать лет количество времени, которое телевидение уделяет показу фильмов с криминальным сюжетом, увеличилось свыше чем на 50%. Приблизительно на столько же увеличилось время, которое подавляющее большинство американцев проводит перед экраном телевизора. К тому времени, когда подросток закончит школу, он или она проведет в среднем пятнадцать тысяч часов перед экраном телевизора и только одиннадцать тысяч часов на занятиях в школе (Кауе, 1974).

Телевидение, главным образом, является средством для получения новой информации, и его наиболее важное влияние проявляется именно в информационной сфере. Иногда оно весьма искусными способами преподносит нам и нашим детям полезную информацию об окружающем мире и его внутреннем устройстве. Важность этой информации увеличивается, когда у нас отсутствует альтернативный источник сведений, вне зависимости от того, что именно мы видим на экране телевизора. Учитывая это обстоятельство, а именно какого рода конкретную информацию сообщает нам телевидение о преступности и уголовном судопроизводстве, нужно рассматривать всю важность темы «Криминология на телевидении».

Фильмы и постановки с криминальным сюжетом не только занимают огромную часть эфирного времени на телевидении, но нередко служат для нас единственным источником информации о преступном мире. Даже если мы подвергаемся нападению преступников, мы узнаем весьма мало о сущности преступности самой по себе, за исключением того, что у нас украли стереомагнитофон или вырвали из рук сумочку. Мы не узнаем ничего о том, почему было совершено преступление и, как правило, так и не узнаем, кто его совершил. Даже если подозреваемый в совершении преступления задержан, наша система уголовного судопроизводства — по вполне понятным причинам — действует так, чтобы не допустить контакта между пострадавшей стороной и преступником. Одного нашего приятеля, живущего Калифорнии, недавно ограбили. Полиция фактически угрожала ему арестом, если он не оставит своих попыток встретиться с задержанным по его делу подозреваемым. Наш приятель всего лишь хотел выяснить, почему именно он стал объектом нападения, а также побольше узнать о мотивах преступника, но полиция решительно пресекла все его попытки встретиться с задержанным грабителем. Куда обращается большинство людей, чтобы найти ответ на подобные конкретные вопросы или получить более широкую информацию о преступности? Конечно же, к телевизору.

Понимая важность телевидения как источника, откуда большая часть американцев получает информацию о преступности, мы с группой своих студентов в 1974 г. начали проводить контент-анализ телевизионных фильмов с криминальным сюжетом¹. За истекший период времени, мы, выбирая наугад, проанализировали несколько сотен часов эфирного времени, отданного на телевидении показу фильмов с криминальным сюжетом. В результате исследования мы пришли к определенным выводам относительно точности соответствия этих сюжетов реальному положению вещей, а также о том влиянии, которое оказывают на широкую публику эти вымышленные образы преступного мира.

ТЕЛЕВИЗИОННЫЕ ПРЕСТУПНИКИ: НЕНОРМАЛЬНЫЕ И ПЛОХИЕ

Телевидение стало для нас, вероятно, главным источником информации о преступности и уголовном судопроизводстве². В обществе, где существует мало возможностей получить точные сведения о причинах преступности или о том, как в действительности осуществляется деятельность правоохранительных органов, телевидение наставляет нас, каких именно видов преступлений надо бояться более всего, кто совершает преступления и по каким причинам и каким образом представители правоохранительных органов могут и должны реагировать на все проявления преступного мира. Большинство приемов, используемых при создании криминальных фильмов и постановок, серьезно искажают реалии нашей системы уголовного судопроизводства. Эти искажения, в свою очередь, воздействуют на наше представление о преступном мире и правоохранительных учреждениях.

¹Мы выражаем особую признательность Valerie Kam, Tina Lum, Guy Kawasaki Michael Rubin, которые помогали нам в качестве ассистентов на различных стадия» данного исследования.

²В репортажах средств массовой информации сообщается, главным образом, о фактах совершения преступлений и об уровне преступности, но редко упоминается о причинах преступления или о жизненных условиях, его породивших. Любое преступление является «новостью» лишь короткое время после его совершения, и личности преступников и двигавшие ими мотивы обычно остаются неизвестными широкой публике. Ко времени" появления у правоохранительных органов ответов на эти вопросы — мы не должны принимать здесь во внимание наиболее сенсационные случаи — преступление уже утрачивает свою новизну и не попадает в поле зрения средств массовой информации.

Гербнер и Гросс (Gerbner and Gross, 1976) обнаружили, что телевидение увеличивает оценку американцами степени вероятности стать жертвой преступления, а также повышает их уровень страха перед преступным миром. Это открытие следует рассматривать в свете других исследований, которые показывают: чем сильнее общественность уверена в росте уровня преступности и чем большее число американцев боятся стать жертвой преступления, тем вероятнее они будут требовать более сурового наказания для преступников. Так, телевидение может убеждать американцев, что их мирная и спокойная жизнь находится под большей угрозой со стороны преступного мира, чем это есть на самом деле, и, таким образом, заставляет их выступать за более суровые методы борьбы с преступностью, чем они бы потребовали, если бы на них не оказывалось такое давление.

Телевидение вводит зрителей в заблуждение не только относительно уровня преступности, но и в том, какие именно виды преступной деятельности угрожают нашему обществу более всего. Контент-анализ обнаружил, что при огромном количестве эфирного времени, уделяемого изображению уличной преступности, число телесюжетов, посвященных преступности «белых воротничков» (офисных служащих. — Примеч. ред.), явно занижено. Преступная деятельность в среде крупных корпораций (например, обман потребителей ), а также преступления, связанные с загрязнением окружающей среды, фактически не получали никакого отражения на телевидении. С другой стороны, преступления с применением насилия, особенно убийства, доминировали на телеэкране несмотря на то, что в реальной жизни подобного рода преступления происходят относительно редко. Это обстоятельство помогает объяснить, почему американцы более озабочены состоянием уличной преступности, чем преступностью в среде служащих или противозаконной деятельностью крупных корпораций, хотя правонарушения именно в этих сферах наносят наибольший ущерб экономике и социальной жизни.

Еще более важным, вероятно, является то обстоятельство, что телевидение дает развернутое, но в высшей степени неточное изображение причин совершения преступлений. Мотивы преступления, в их телевизионной трактовке, почти никогда не бывают ни справедливыми, ни обоснованными. Лишь в очень редких случаях, чтобы вызвать симпатию со стороны зрительской аудитории, мотивы, толкнувшие человека на преступное деяние, изображаются как заслуживающие сочувствия. Однако очень часто при наличии таких мотивов в начале фильма, по ходу развития сюжета выясняется, что человек, совершивший противозаконный акт, действовал на основании ложных убеждений, которые он принимал за истинные. Так, например, мы наблюдаем, как члены одного семейства совершают нападение на полицейских, мстя им за смерть убитого брата, а затем узнают, что полиция не имеет никакого отношения к этому убийству. В другом фильме мы видим, как муж убивает шантажиста, пытаясь спасти репутацию своей молодой жены, а в конце фильма узнает, что его жена на самом деле неблагодарная и бесчестная особа.

В реальной жизни гнев и фрустрация, толкающие людей на совершение преступлений, очень часто бывают обоснованными. В какой форме подобные эмоции находят свое выражение — это уже другой вопрос, но сами эмоции являются искренними и не всегда основываются на ошибочной информации или ложных убеждениях. Искажая истинное положение вещей, телевидение убеждает людей в отсутствии у них оснований для сильных эмоций. Используя такой прием, телевидение уводит наше внимание в сторону от возможных истинных причин таких эмоций.

Преступления, изображаемые на экране телевизора, зачастую совершаются вне всякой связи с окружающей обстановкой или вообще не имеют никакого смысла. Как правило, преступники появляются из ниоткуда, не имея ни биографии, ни реальных или «нормальных» связей с кем бы то ни было, короче говоря, почти лишенные обычных человеческих качеств или контактов с другими людьми, и начинают совершать свои ужасные деяния. В результате исследования мы обнаружили, что фактически в 40% просмотренных нами фильмов преступление совершалось в течение первых трех минут от начала действия, прежде чем возможно было бы уделить хоть немного времени изображению преступника как человека, находящегося в реальных жизненных условиях или ситуации. Такое изображение преступников является полной противоположностью по отношению к их жертвам и полицейским, тщательно продуманные образы которых показаны на фоне человеческих, дружеских и теплых семейных взаимоотношений.

Неудивительно, что преступление, в его телевизионной трактовке, почти никогда не совершается под давлением возникшей ситуации или в силу сложившихся обстоятельств. Телевидение изображает преступников людьми, находящимися вне общества и совершающими преступные акты по своему, более или менее свободному, выбору. Таким образом, причины, толкнувшие человека на совершение преступного деяния, изображаются как его глубоко личная проблема и напрямую связываются с индивидуальными особенностями и характером конкретного правонарушителя и почти ни с чем другим. Именно патологическая личность преступника, а не патологические социальные условия, всегда является причиной преступных деяний и насилия на телеэкране.

Например, менее чем в 5% сюжетов подвергшихся анализу фильмов присутствовала безработица — в качестве ситуационной детерминанты, хотя бы отдаленно привлекаемой как мотив для совершения преступления.

Все это идет вразрез с данными недавно опубликованного Правительственным Финансовым Управлением отчета, наглядно демонстрирующими, что почти 90%-е увеличение числа заключенных, помещаемых в федеральные тюрьмы, напрямую связано с недавним повышением уровня безработицы.

Так как преступники на телеэкране решаются на поступки, которые мы, очевидно, не стали бы совершать, они должны быть людьми, во всем не похожими на нас. Такое умозаключение заставляет нас задать более важный вопрос: какова была бы наша реакция, окажись мы в обстоятельствах, которые в реальной жизни толкают людей на совершение преступлений. Поскольку телевидение никогда не показывает нам этих обстоятельств, оно не в состоянии вызвать у нас эмпатического сочувствия по отношению к реальным правонарушителям. Более того, телевидение отвлекает наше внимание от этих «криминогенных» ситуаций и их возможных последствий.

Телевидение не только возлагает вину за совершение правонарушений исключительно на индивидуальные черты или особенности характера преступников, но и очень ограничивает нас, привлекая эти особенности или черты в качестве мотивов, преступлений. Говоря конкретно, мы обнаружили, что только два мотива лежат в основе более чем 70% преступлений, которые совершаются на телеэкране: Телевизионные преступники совершают преступления либо потому, что у них не все в порядке с головой, либо из-за своей неутолимой алчности.

Ненормальный или душевнобольной преступник либо прямо называется таковым (например, сержант полиции говорит своему молодому напарнику, что у разыскиваемого убийцы «съехала крыша после возвращения из Вьетнама»), либо изображается таким образом, что вывод о его ненормальности напрашивается сам собой (например, правонарушитель ведет себя неестественным образом по отношению к незнакомым людям в ситуации, не имеющей никакого отношения к преступлению). Во многих фильмах, без веских на то оснований, на экране появляется психиатр, чтобы прямо на месте провести психоанализ неуловимого и совершающего иррациональные поступки преступника.

То, что преступник патологически алчен, в основном изображается при помощи намеков. Такие преступники показаны живущими в роскошной обстановке — большой, со вкусом обставленный дом, дорогая машина — и, тем не менее, они продолжают заниматься грабежом или финансовыми махинациями. У них много денег, но, подгоняемые неутолимой жадностью, они продолжают преступную деятельность, которая принесет им еще больше материальных благ.

Такое карикатурное изображение представителей преступного мира очень неточно отражает факты из уголовного судопроизводства. Изучение группы лиц, содержащихся под арестом, показывает, что вероятность наличия у них каких-либо форм душевных расстройств не выше, чем у контрольных групп людей, не содержащихся под арестом. Несколько более высокий уровень психических заболеваний у лиц, находящихся в тюрьмах, объясняется теми экстремальными и стрессовыми условиями, в которых вынуждены существовать заключенные. С другой стороны, для лиц, прошедших курс лечения в психиатрических больницах, вероятность заняться какой-либо преступной деятельностью или совершить акты насилия не выше, чем у контрольной группы «нормальных» людей. Также следует отметить, что типичный заключенный не является и никогда в прошлом не был состоятельным человеком. В 1975 г., например, средний доход заключенных федеральных тюрем за годичный период до их ареста составлял 4000 долларов.

В реальной жизни преступники обычно психически здоровы и, как правило, бедны. Беспомощные, необеспеченные, влачащие жалкое существование люди, обозленные и загнанные жизнью в тупик, которых мы могли бы хоть отчасти понять, редко становятся героями криминальных фильмов на телеэкране. Мы можем увидеть их только в наших тюрьмах.

Искажая реальное лицо преступности, телевидение предлагает те решения проблемы криминального поведения, которые могут быть необоснованными и ошибочными, а более всего — несправедливыми.

Мы вовсе не отрицаем существования обоснованных причин того искаженного изображения преступности, которое доминирует на телевидении. Практическая необходимость втиснуть криминальный сюжет в пятидесятиминутный отрезок времени может означать, что определенные виды преступной деятельности удается изобразить легче, чем другие. Ориентируясь на такой короткий временной промежуток, трудно развить трогательную и сложную криминальную ис-' торию в духе Чарльза Диккенса или Виктора Гюго.

Но не будем исключать вероятность того, что здесь оказываются задействованы и менее правомерные побудительные силы. Телевидение в первую очередь является средством рекламы, оплачиваемым рекламодателями, доходы которых напрямую зависят от числа телезрителей, эту рекламу потребляющих. Преступная деятельность в среде крупных корпораций не находит места на телеэкране, возможно, потому, что счета за рекламу оплачиваются как раз теми компаниями, которые сами занимаются преступным бизнесом. Кроме того, зрительская аудитория может проявить меньше желания потреблять ту огромную массу новомодных технических приспособлений и недоброкачественной продукции, демонстрируемых в рекламных роликах, если с телеэкрана ей будут постоянно напоминать о причинной связи между бедностью и преступностью. Наконец, авторы, озабоченные продажей своих сценариев, могут стремиться приводить свои сюжеты к «наименьшему общему знаменателю», создавая истории, вызывающие сочувствие у большинства и негативную реакцию — со стороны меньшинства людей. В отношении же фильмов с криминальным сюжетом это означает подыгрывание устоявшимся стереотипам — все преступники ненормальны и злы, а все полицейские беспорочны и добры. Положительные герои противопоставляются отрицательным.

Какие бы причины — обоснованные или необоснованные — ни лежали в основе искаженного образа преступного мира на телеэкране, все остается по-прежнему. И нельзя сбрасывать со счетов, к каким последствиям в реальном мире приводит подобное искаженное изображение преступности на телевидении.

СУТЬ ПРОБЛЕМЫ: РЕАЛЬНОЕ ВЛИЯНИЕ НЕРЕАЛЬНОГО МИРА

Точность, с которой телевидение отображает реалии уголовного мира, вызывает беспокойство не только потому, что у нас существует очень мало альтернативных источников для получения подобной информации. Фактически мы получаем информацию по многим другим вопросам тоже с экрана телевизора — начиная с того, как жили тинэйджеры 50-х, и заканчивая тем, что думает восходящая звезда Голливуда о режиссере самого последнего фильма с ее участием. Однако главная проблема, возникающая при освещении телевидением вопросов криминологии, состоит не только в том, что мы получаем подобную информацию почти исключительно из фильмов с криминальным сюжетом.

Более существенно то, что мы зачастую бываем вынуждены на основе этой информации принимать решения, которые в реальном мире могут повлиять на судьбу как от*' дельных людей, так и всего общества в целом. Когда мы голосуем на выборах за определенного кандидата, на наш выбор отчасти влияет занимаемая им позиция по вопросу борьбы с преступностью. Мы оцениваем кандидата и его программу по борьбе с преступностью, уже имея свои устоявшиеся убеждения на этот счет, а также исходя из принятых нами теорий о причинах, толкающих людей на совершение преступлений. Как граждане США, мы также одобряем или не одобряем, приветствуем или порицаем решения судей, действия полиции и выступления окружных прокуроров, опять-таки исходя из имеющихся у нас представлений о преступности и способах борьбы с нею. Но эти теории и убеждения, на основе которых мы принимаем важные политические решения, в своих основных чертах выглядят как полученные в первую очередь из телевизионных криминальных фильмов.

Иногда мы вынуждены принимать решения, которые почти незамедлительно отражаются на судьбе вполне конкретных людей, например, когда в качестве присяжных заседателей мы должны вынести вердикт «виновен или невиновен» в отношении человека, находящегося на скамье подсудимых, Присяжные входят в зал суда, уже имея определенный набор предубеждений, ожиданий или «априорных вероятностей» своего решения, не обязательно по этому конкретному делу, но в отношении к преступности в целом. Основываясь на своих представлениях о «типичном» преступлении, они оценивают версии обвинения и защиты по определенному делу как более или менее заслуживающие доверия. Эта концептуальная основа оказывает влияние на то, как они будут оценивать показания свидетелей, а также доводы обвинения и защиты, представленные на их рассмотрение.

Подобным образом, обвинители и адвокаты находятся под влиянием своих предвзятых мнений. Они не только живут в плену собственных стереотипов и настроены на заранее ожидаемый исход дела, но вдобавок очень чутко реагируют на настроение по отношению к подсудимому со стороны судей и присяжных. Поскольку 90% из всех заведенных уголовных дел так и не доходят до суда, адвокаты используют свое «знание» широко распространенных стереотипов и могут заранее предвидеть реакцию присяжных по определенному делу. А следовательно, они могут решить, стоит ли и на каких условиях идти на сделку с обвинением.

Если представления большинства людей о преступности сформированы под влиянием телевидения и эти представления неверно отражают действительное положение вещей, то решения, принимаемые в отношении преступности в реальном мире, как и их результаты, будут являться следствием этих ложных представлений. Мысль, которая по каким: либо причинам зародилась в голове сценариста, разрабатывающего сюжет для криминального фильма, может оказать реальное влияние на миллионы потенциальных избирателей и присяжных. Разумеется, чтобы наши рассуждения о влиянии телевидения на отношение американцев к проблеме преступности не казались бездоказательными, мы должны четко определить: оказывает ли телевидение хоть какое-либо влияние на формирование убеждений относительно преступности. Каким бы последовательно искаженным не было изображение реальных преступников на телевидении, если этот навязываемый образ не воздействует на телезрителей, то последствиями такого искажения можно пренебречь.

Чтобы понять, влияет ли на убеждения людей телевизионная криминология, мы провели опрос нескольких сотен человек, которых просили ответить на разнообразные вопросы, связанные с уголовным судопроизводством. Мы также спрашивали их о количестве времени, которое они ежедневно проводят перед экраном телевизора. В результате опроса выявлено, что люди на самом деле усваивают ту систему убеждений относительно преступности, которой снабжают их криминальные фильмы, транслируемые на телевидении. Американцы, проводившие ежедневно много времени перед телевизором («заядлые телезрители», смотревшие телевизор по четыре часа в день и больше), высказывали такие мнения о преступности, которые являлись почти точной копией представлений о преступном мире, доминирующих на телеэкране³.

³При проведении подобных исследований возникает определенная методологическая проблема, связанная с делением людей на категории «заядлых» и «обычных» телезрителей. Так как испытуемые в подобных исследованиях подбираются не по принципу случайной выборки, то и различия между ними не могут быть определены однозначно.

Отношение заядлых телезрителей к проблеме преступности, при всем сходстве с позицией, которую занимает по этому вопросу телевизионная криминология, могло быть сформировано и без влияния телевидения. Широкое распространение телевизионных стереотипов, а также относительное отсутствие альтернативных источников информации о преступности в нашем обществе заставляют нас предполагать, что именно влиянием телевидения объясняется различие во взглядах на проблему преступности. Но без проведения детально разработанных корреляционных экспериментов, которые выходят за рамки данного исследования, у нас не может быть полной уверенности в правильности нашего предположения.

Например, заядлые телезрители значительно чаще, чем «обычные телезрители» (люди, проводившие перед экраном телевизора менее двух часов в день), объясняли причины криминального поведения свойствами личности преступника или его особой предрасположенностью к совершению преступлений. Заядлые телезрители, в отличие от обычных, чаще были склонны не принимать во внимание безработицу как возможный мотив, толкающий людей на совершение преступлений. Они также с большей готовностью устанавливали причинную связь между совершением преступлений и «ненормальностью» личности преступников, однако заядлые телезрители, наравне с обычными, не желали освобождать преступников от наказания по причине их «психических отклонений». С их точки зрения, любое преступление является «иррациональным» поступком и лишь в очень редких случаях может быть оправдано стечением обстоятельств.

Примечательно, что существовала одна область, в которой заядлые телезрители не разделяли стереотипа, навязанного им телевидением, — это касается демографических (особенно расовых) признаков «типичного» преступника. Хотя молодые чернокожие мужчины редко появляются на телеэкране в качестве преступников, заядлые телезрители все равно причисляли их к группе лиц, представители которой наиболее часто замешаны в совершении преступлений. Такие телезрители, по-видимому, усваивают систему взглядов на преступность, которой снабжает их телевидение, но оставляют в неприкосновенности свое представление о том, какая именно социальная группа людей является наиболее криминогенно опасной. Образы телевизионных преступников претерпевают определенную трансформацию в сознании американцев и наделяются теми расовыми признаками, которые наиболее соответствуют их личному, устоявшемуся представлению о реальном преступнике.

ЗАПИСНАЯ КНИЖКА БЛЮСТИТЕЛЕЙ ЗАКОНА: ТЕЛЕВИЗИОННЫЕ ПОЛИЦЕЙСКИЕ

Конечно, каждому злодею в криминальном фильме противостоит свой положительный герой — полицейский, который его выслеживает. Но реализм образов полицейских также приносится в жертву интересам, которыми руководствуются создатели сценариев криминальных фильмов. Работа телевизионных полицейских состоит почти исключительно из расследования запутанных преступлений — полицейские постоянно и неотступно, с увлечением преследуют жестоких преступников. Однако в реальной жизни ничего подобного не происходит. Основная доля работы полиции приходится на выполнение повседневных служебных обязанностей, и только небольшой процент — на расследование тяжких преступлений.

На самом деле большая часть полицейского бюджета расходуется на ведение уголовных дел по «преступлениям без жертв», а показу таких преступлений телевидение почти не уделяет внимания. В 1965 г., например, число арестов лиц, находившихся в общественных местах в состоянии сильного алкогольного опьянения, составило ¹/₃ от общего числа произведенных полицией арестов. Если же прибавить все правонарушения, связанные со злоупотреблением алкоголем (например, нахождение за рулем в пьяном виде, хулиганское поведение в общественных местах в состоянии опьянения), то число арестов по такого рода поводам составит почти 50% от общего количества произведенных арестов. Тем не менее подобные факты не получают никакого отражения в криминальных фильмах.

Более показательным, однако, является тот факт, что телевизионные полицейские никогда не допускают ошибок. В нескольких сотнях просмотренных нами фильмов мы не обнаружили ни одного случая, когда в конце фильма за решеткой оказывался бы невиновный человек. (Находясь в позиции относительного всеведения, телезрители, как правило, знают, когда полиция берет под стражу подлинного преступника.) Более того, работа телевизионных полицейских отличается немыслимой эффективностью. Мы насчитали, что в более чем 70% фильмов самый первый подозреваемый по расследуемому делу в итоге и оказывался настоящим преступником. В 90% всех случаев самый первый человек, арестованный телевизионными полицейскими, впоследствии и оказывался лицом, совершившим преступление.

Одним из последствий всего изложенного является создание иллюзорного представления об определенности в работе полиции. Вследствие того, что телезрители фактически являются свидетелями совершения преступления на телеэкране, у них есть уверенность относительно личности настоящего преступника. Подобной уверенности никогда нет ни у полиции, ни у присяжных заседателей. В реальной жизни работа полицейских и ведение судебных разбирательств сопряжены с сомнениями и неопределенностью. Такое неверное представление о надежности и определенности функционирования системы нашего уголовного судопроизводства может фактически создать в умах большинства телезрителей установку на первичность презумпции виновности по отношению к презумпции невиновности. Мы обнаружили, что «заядлые телезрители» гораздо чаще, чем «обычные телезрители», считали, что обвиняемые «должны быть хоть в чем-то виновны, иначе они не оказались бы на скамье подсудимых». И не столь уж надуманно предположение, что суд присяжных, составленный из заядлых телезрителей, начнет рассмотрение дела с точки зрения презумпции виновности обвиняемого и, следовательно, с большей вероятностью вынесет обвинительный приговор; Несомненно, что по мере того как все большее число американцев уделяет все больше свободного времени просмотру криминальных фильмов, это явление может получить дальнейшее распространение и присяжные заседатели повсеместно станут склоняться к вынесению обвинительных приговоров. И эта настроенность присяжных на обвинительный приговор будет иметь в качестве своей теоретической основы ложный реализм телевизионной криминологии.

ТЕЛЕВИЗИОННАЯ ВЕРСИЯ КОНСТИТУЦИИ: У ВАС ЕСТЬ ПРАВО... НО НА ЧТО?

Телевизионные криминальные фильмы снабжают телезрителей «полезной» информацией и подругам вопросам: Американцам свойственна удивительная неосведомленность в уголовном законодательстве, и так же мало они знают о своих основных конституционных правах. Телевидение заполняет этот пробел, поставляя информацию о том, какие действия полиция может предпринять на основании закона и какими правами обладают граждане США, когда им приходится вступать в контакт с представителями органов право-; порядка. Подобно большей части другой информации об уголовном судопроизводстве, предоставляемой телевидением; и в этом случае то, что мы видим на телеэкранах, имеет мало общего с действительным положением вещей.

Мы попытались установить, как часто телевизионная полиция нарушает уголовное право и конституцию, и обнаружили, что подобного рода нарушения законности происходят со вселяющей тревогу частотой — в среднем на каждый час эфирного времени приходится по два или три подобных нарушения, начиная с несоблюдения конституционных норм и кончая откровенно жестоким обращением полиции с задержанными по подозрению лицам. В большинстве фильмов нам просто показывают жестокое обращение полиции с задержанными, но лишь в очень редких случаях эта жестокость признается как нарушение закона. Вследствие этого у зрительской аудитории может образоваться стойкое убеждение, будто в реальной жизни полицейские могут делать более или менее все, что они захотят.

Мы осознали всю важность данной проблемы, когда начали тренировать своих студентов определять, соответствует ли поведение телевизионных полицейских существующим правовым нормам. Однажды вечером мы несколько часов подряд провели у экрана телевизора, просмотрев один за другим несколько криминальных фильмов. В конце занятий мы попросили студентов перечислить случаи нарушения законности со стороны полиции, которые они заметили во время просмотра фильмов. К нашему удивлению, студенты оказались не в состоянии указать на многие случаи весьма откровенного нарушения уголовного законодательства (грубое обращение со свидетелями, незаконное проведение обыска в домах подозреваемых, кража вещественных доказательств и т. д.). Когда же мы прямо указали студентам на их ошибки, они все как один ответили, что указанные нарушения не являются преступлениями, если их совершает полиция. Это убеждение является в той же степени ошибочным, сколь и широко распространенным, и именно телевидение сыграло главную роль в создании этого убеждения.

В телевизионных фильмах полицейские никогда не получают выговоров или наказаний за допущенные нарушения законности, будь то посягательства на конституционные права граждан или откровенные нарушения уголовного кодекса. Более того, в большинстве фильмов превышение полицией своих полномочий изображается как неотъемлемая и необходимая составляющая ее эффективной работы — единственный способ, каким неустанно работающие правоохранительные органы могут остановить жестоких и безжалостных преступников. Незаконные обыски и аресты, производимые телевизионными полицейскими, всегда приводят к обнаружению важной улики; свидетель, у которого силой выбивают необходимые сведения, дает «ключ к разгадке» в самый подходящий момент, чтобы полиция сумела предотвратить очередное ужасное преступление. Нам также удалось установить, что заядлые телезрители чаще обычных одобряли утверждение «полиция должна часто нарушать закон для более эффективной борьбы с преступностью», но сами были менее способны определить подобные нарушения.

В качестве свежего примера можно привести один эпизод из пользующегося большим успехом криминального фильма, в котором в весьма своеобразной форме затрагивается данная проблема. Молодая и, очевидно, неверно информированная либерально настроенная журналистка пишет весьма критическую статью, где осуждает неоправданную жестокость двух известных полицейских детективов. Однако ближе к концу фильма она сама попадает в руки убийцы-психопата, которого эти два детектива выслеживали. Ее хладнокровие (а также либеральные взгляды) сразу же улетучиваются, и она начинает истерически кричать детективам: «Застрелите его, застрелите его!» Но детективы, которые ранее без разбора запугивали свидетелей и применяли физическую силу даже по отношению к второстепенным подозреваемым, спокойно опускают оружие. Даже когда свихнувшийся убийца угрожающе направляет на них свой пистолет, они продолжают медленно приближаться к нему с выражением сочувствия на лицах и без оружия в руках. В конце концов, успокоенный их проникновенными словами, он, сотрясаясь от рыданий, сдается детективам.

Когда наивная журналистка, все еще потрясенная своим соприкосновением с суровой реальностью повседневной полицейской работы, гневно спрашивает их: «Почему вы в него не стреляли?», один из детективов спокойно, но надменным тоном отвечает: «В этом не было необходимости, мадам». И какая отсюда следует мораль? Только полицейские, и никто другой, могут знать, какие действия нужно предпринимать в подобных ситуациях. Какой бы неправомерной для постороннего наблюдателя ни казалась проявленная полицией в ходе следствия жестокость, она, в конечном итоге, оказывается абсолютно необходимой для успешного расследования преступления. Когда же такой необходимости нет — хотя бы движимый благими намерениями, но непосвященный во все тонкости полицейской работы человек и потребовал бы применения силы, — полиция никогда не пойдет навстречу этим требованиям. Если бы на самом деле полицейские были так совершенны!

Таким образом, даже в тех редких случаях, когда допущенные полицией нарушения законности признаются таковыми, они изображаются как абсолютно необходимые составляющие ее эффективной работы. Более того, мы установили, что если телевизионные полицейские признают или упоминают конституционные права, то они всегда говорят об этом с пренебрежением. В более чем 70% случаев, когда телевизионные полицейские заводят речь о судьях, судебной системе или конституции, это упоминание имеет негативный характер — говорится об их постоянном вмешательстве в дела полиции, непонимании всех тонкостей полицейской работы или о тех помехах, которые они создают для эффективной работы полиции. Лишь менее чем в 10% фильмов упоминание о вышеперечисленных правовых инстанциях носит положительный характер и признается их вклад в решение проблемы борьбы с преступностью. Из всего сказанного напрашивается весьма простой вывод: закон и конституция являются преградой на пути к успешному решению проблемы борьбы с преступностью.

Фактически, телевизионная полиция рассматривает закон и конституцию либо как помеху при сдерживании роста преступности, либо как выражение неуместной заботы, проявляемой нашим цивилизованным обществом по отношению к кучке нецивилизованных преступников, которые такой заботы и не заслуживают, и не понимают.

Так, в одной интересной финальной сцене из телевизионного криминального фильма с оттенком иронии и сарказма показано «оглашение прав». В финальной сцене, после того как его, коварный замысел был раскрыт полицией, безжалостный преступник стоит с поникшей головой перед полицейскими. На протяжении всего фильма он лгал, грабил, насиловал и убивал, а теперь он стоит, всхлипывая, перед теми, кто его неустанно преследовал. Преступник просит у них пощады.

Не забывайте, что поскольку невиновный человек почти никогда не заключается под стражу телевизионной полиции ей, то, следовательно, невиновному в криминальных фильмах никогда не зачитывают его прав. Но сейчас мы «знаем», что человек, стоящий перед полицейскими, и есть подлинный преступник. В телевизионной версии конституция защищает только нарушивших закон.) С поразительным спокойствием — как у телезрителей, у нас возникает острое желание задушить безжалостного убийцу — детектив многозначительно смотрит на поникшую фигуру стоящего перед ним преступника, поворачивается к полицейскому сержанту, находящемуся рядом, и надменным тоном произносить «Объясните ему его права, сержант».

Кроме того, что телевидение в искаженном виде изображает нам истинное лицо преступности и вводит нас в заблуждение относительно наших конституционных прав, оно может создавать у людей ложную уверенность в безусловной справедливости и эффективности системы уголовного судопроизводства. На телеэкране полиция постоянно преследует и грубо обращается только с «плохими парнями», тогда как по отношению к невиновным и законопослушным гражданам она справедлива и уважает их чувство собственного достоинства. И правоохранительная система работает с поразительной эффективностью, чтобы все действие фильма аккуратно умещалось в отведенные для него пятьдесят минут эфирного времени.

Тем не менее есть много свидетельств того, что надежды людей в отношении нашей уголовной системы не находят подтверждения при соприкосновении с этой системой в реальной жизни (Sarat, 1977). Чем чаще американцы вступают в контакт с представителями правоохранительных органов, тем большее разочарование они испытывают и тем более критически оценивают их работу, то есть чем больше они узнают о нашей правоохранительной системе, тем меньше она им нравится. Возможно, телевидение внушило американцам ложные надежды относительно нашей системы уголовного судопроизводства; надежды, которые в реальном мире эта система не может оправдать. Вероятно также, что люди, которым не «посчастливилось» вступить в личный контакт с этой системой, не испытывают желания ее критиковать. Телевидение приучило их к тому, что эта система работает хорошо. Тем не менее, на наш взгляд, причины постоянного роста уровня преступности и все возрастающего неуважения к служителям закона заключаются совсем в другом. Во всяком случае, телевизионные полицейские хотели бы, чтобы мы думали именно так.

ТЕЛЕВИДЕНИЕ И ЕГО МОРАЛЬ

В последнем выпуске «Телевизионного обозрения» Edward Linn писал: «Что касается изображения преступности, то в этой области телевидение достигло высокой степени реализма, вызывая тем самым крики негодования со стороны учительско-родительских ассоциаций и улыбки одобрения у владельцев акций телевизионных компаний» (August 20,1977). Мы надеемся, что нам удалось ясно показать, в какой мере наше исследование подвергает глубокому сомнению «реализм» телевизионной криминологии. Однако следует иметь в виду, что основная масса современных телезрителей является частью поколения, чье представление о преступном мире было полностью сформировано под влиянием телевидения. Для них «реализм» может означать всего лишь сходство с широко растиражированными образами и стереотипами, самим же телевидением и созданными.

Жалобы же учителей и родителей, тем не менее, направлены, главным образом, не на отсутствие «реализма», а на общее количество сцен насилия в телевизионных криминальных фильмах. В этом смысле их негодование направлено по неверному адресу. Хотя и существуют доказательства того, что насилие на телеэкране может спровоцировать агрессивное поведение — особенно у подростков, на наш взгляд, основное влияние телевидения проявляется не в этом. В некотором смысле телевидение превратило всех нас в общество пассивных наблюдателей происходящего, создало из нас культуру людей, предпочитающих наблюдать, а не действовать, которым больше нравится следить за игрой актеров на телеэкране, чем самим пытаться изменить что-либо в реальном мире. В отношении же преступности и уголовного судопроизводства телевидение оказывается самым эффективным транквилизатором. Мы наблюдаем, как на экране телевизора детектив расследует за нас запутанное преступление, в то время как мы сидим, удобно устроившись в кресле, ни о чем не думая и ничего не предпринимая для понимания причин, толкающих людей на совершение преступлений в реальном мире.

Телевидение, как средство массовой коммуникации, использует в основном зрительные образы и словесные описания, поэтому его влияние больше сказывается на нашем познании, а не на поведении. Оно овладевает нашим вниманием, заставляя фокусировать свой взгляд на потоке постоянно меняющихся зрительных образов. Телевидение заставляет людей усваивать важную информацию, хотя они об этом даже не подозревают. Являясь пассивными наблюдателями происходящего на телеэкране, мы приглушаем свои критические и оценочные способности, и именно в этом состоянии относительной пассивности мы наиболее подвержены влиянию телевидения. Телевидение дает нам информацию о таких сферах человеческой жизни, о которых до этого у нас не было почти никакого представления, но сведения, полученные с телеэкрана, зачастую оказываются неверными. То, что телевидение показывает нам в качестве «действительности», очень часто не имеет ничего общего с реальным положением вещей, и все усвоенные таким образом знания оказываются ложными.

Негодование учительско-родительской ассоциации, которая усматривает причинную связь между количеством сцен насилия на телеэкране и ростом уровня преступности, является отчасти обоснованным. Телевизионные криминальные фильмы, несомненно, способствуют росту уровня преступности и насилия в нашем обществе. Но роль телевидения заключается, главным образом, в нашей дезориентации относительно всего, что связано с преступностью в реальном мире, а не в прямом подстрекательстве к совершению преступлений. Оно вводит нас в заблуждение относительно причин, толкающих людей на совершение преступлений, и таким образом заставляет делать «выводы», которые основаны на неверных предпосылках. Телевидение снабжает нас неверной информацией о наших правах в отношениях с полицией и таким образом дает ей возможность нарушать и закон, и Конституцию. Телевизионные криминальные фильмы вселяют необоснованную уверенность в справедливость и беспристрастность системы уголовного судопроизводства, делая нас менее способными к объективной оценке как достоинств, так и недостатков этой системы.

Вероятно, нам всегда легче бороться с внешними проявлениями какого-либо негативного явления, а не с его скрытой причиной. Мы подсчитываем количество сцен насилия на телеэкране и надеемся, что простым уменьшением числа подобных сцен нам удастся снизить уровень преступности и насилия в нашем обществе. К сожалению, такая логика сама является частью созданного телевидением стереотипа. Рост преступности и насилия в нашем обществе происходит не просто из-за того, что телевидение сделало наших детей «больными» или развило в них склонность к насилию. Мы сумеем понизить уровень насилия и преступности в нашем обществе только тогда, когда избавимся от порождающих их условий, — от ситуаций, которые вызывают сильные отрицательные эмоции, фрустрируют, провоцируют, оскорбляют и унижают людей.

И если уж необходимо изучать вопрос о влиянии телевидения, то мы поступим правильнее, если будем обращать внимание не на сюжет или количество сцен насилия в телевизионных криминальных фильмах, а на рекламу, благодаря финансовой поддержке которой только и возможен их показ. Главная же цель рекламы заключается в намеренном разжигании у людей духа наживы и соперничества. Она постоянно внушает нам мысль, что ценность человека определяется тем количеством материальных благ, которыми он обладает. Таким образом, телевизионные криминальные фильмы оказывают двойное негативное влияние: посредством рекламы пробуждают в нас низменные инстинкты, а также вводят нас в заблуждение относительно всего, что связано с преступностью в реальном мире. И если мы хотим снизить уровень насилия и преступности в нашем обществе, то мы должны выяснить истинные причины этих явлений. Телевидение является преградой на нашем пути к постижению объективных закономерностей окружающего нас мира.

Литература

Block, R. Support for civil liberties and support for the police. American Behavioral Scientist, 1970,13,781.

Block, R. Fear of crime and fear of the police. Social Problems, 1971,19,91.

Gerbner, G., And Gross, L. The scary world of TV's heavy viewer. Psychology Today, April 1976,41-46,89.

Linn, E. TV Guide, August 20,1977.

Sarat, A. Studying American legal culture: An assessment of survey evidence. Law & Society Review, 1977,11 (3), 427-188.

Thomas, C., And Foster, S. A sociological perspective on public support for capital punishment. American Journal of Orthopsychiatry, 1975,45,641.